В Казахстане уже готова политическая инфраструктура для транзита власти

В элите Казахстана давно уже сложилось неписаное правило, когда вопрос о транзите власти может комментировать только сам глава государства.

Исключение составляли лишь заявления некоторых представителей его окружения, когда они в спешке торопились отказаться от роли потенциальных «преемников», которым им приписывали эксперты.

Что касается президента, то в глаза бросается интересный момент. В последние годы, Нурсултан Назарбаев также довольно охотно комментировал данную тему в разных ракурсах. Например, в ноябре 2015, выступая на расширенном заседании правительства, президент Казахстана, упоминая тему, связанную с преемниками, заявил о том, что он пока не видит достойного преемника на посту руководителя республики. Более того, по словам президента, «после него будет хуже».

Не менее интересным было заявление президента о том, что он не намерен передавать власть по наследству своим детям. А в марте прошлого года Назарбаев подчеркнул, что срок его президентских полномочий заканчивается в 2020 году и ещё есть время для размышлений.

- Всё будет зависеть от доверия народа – первое. Второе – силы и здоровье человека, который работает… А если твоё состояние не позволяет именно так работать, то здесь нечего делать. Так что все зависит от времени, – отметил президент.

Поэтому заявление спикера сената парламента РК Касым-Жомарта Токаеваоб участии или неучастии президента в президентских выборах 2020 года – это те же размышления вслух со стороны президента, но устами спикера. Другой вопрос, была ли эта оговорка спикера сената случайной и не мог ли он во время интервью проговориться раньше времени по поводу одного из обсуждаемых в президентском окружении рабочих проектов подготовки к 2020 году или даже к досрочным выборам? Или же это было сделано целенаправленно? В любом случае, как опытный чиновник, спикер верхней палаты вряд ли рискнул бы на импровизацию, не зная, откуда дует ветер. Запущен ещё один информационный шар, чтобы проверить реакцию общественности, экспертных кругов, внешнеполитических игроков.

Также в Акорде будут наблюдать за реакцией внутри элиты. Своеобразный «метод Ивана Грозного», который постоянными слухами о своем скором уходе зондировал мнение среди бояр: кто как будет реагировать и кого еще нужно «дочистить»? Не секрет, что разные внутриэлитные группы по-разному видят транзит. Кого-то устраивает узбекский сценарий, когда глава государства сидит на президентском посту до гроба. Лишь бы растянуть status quo. Другие считают, что надо запускать механизм, пока ситуация под контролем. Хотя до 2020 года ещё есть время, и всё могут переиграть в зависимости от изменившейся конъюнктуры.

Но политическая инфраструктура в Казахстане практически готова к транзиту. И выстраивать эту инфраструктуру начали ещё с 2010 года.

У президента уже есть статус «лидера нации», «пожизненного сенатора» и «пожизненного председателя Совета безопасности РК». Внутри элиты провели мощную чистку за последние годы и сделали её ещё более управляемой за счёт повышения уровня тревожности на фоне многочисленных коррупционных дел. На партийном поле убрали всех оппозиционных игроков, расчистив место для партийной пропрезидентской «шестёрки» во главе с «Нур Отан», от которой может пойти новый кандидат в президенты. Не менее активно зачистили медийное поле и сферу НПО, где практически не осталось более или менее оппозиционных структур, подсадив остальных на иглу государственного заказа. Параллельно создали множество зонтичных структур в политической и экономической областях, каждая из которых контролирует свой сегмент. Значительно усилили полномочия силовых структур в сфере антикоррупционной борьбы, которая чаще используется для внутриэлитных разборок, в сферах противодействия экстремизму и терроризму, а также в сегменте контроля над социальными сетями, куда в основном ушли протестные настроения многих казахстанцев. Также перекроили выборное законодательство, убрав с предвыборной гонки всех уровней любых «самовыдвиженцев», тем самым ещё более снизив порог доверия населения к власти.

Сами же президентские выборы даже без участия президента, но при его контроле, будут лишь легитимизацией уже одобренной им кандидатуры. И всё это, конечно, выглядит вполне эффектно с тактической точки зрения.

Но нет смысла только «ловить мух», обсуждая лишь те схемы передачи власти, которые могут быть реализованы при первом президенте. В воздухе всё ещё висит вопрос, на который власть пока не даёт ответа: «Как будет работать система без своего создателя, когда он окончательно уйдёт с политической сцены, когда его «продукты» будут предоставлены сами себе?».

В этом случае все красивые тактические схемы могут перестать работать в долгосрочной перспективе. Тому же президенту Узбекистана Шавкату Мирзиёеву понадобилось чуть больше года, чтобы переписать все прежние внутриэлитные договорённости и правила игры и начать форматировать систему под себя. И поэтому не столь важно, как и когда уйдёт глава государства с политической сцены. Вся проблема в том, что нас пытаются сделать заложниками ситуации, когда многое будет замыкаться лишь на способности групп влияния о чём-то договориться в условиях отсутствия верховного арбитра. Именно договороспособность верхов, а также их инстинкт самосохранения превращаются в главный, но очень ненадёжный фактор стабильности в стране.

К тому же есть риск того, что эту стабильность они будут путать с застоем, стараясь все завернуть в обёртку «преемственности».