Пекин сменил проводимый им в Центральной Азии экономический курс: он теперь меньше инвестирует в крупные инфраструктурные проекты и распределяет риски. Дороги, трубопроводы и угольные электростанции уже не так актуальны.

Пекин сменил курс. Теперь он редко финансирует крупные инфраструктурные проекты в Центральной Азии. Вместо этого КНР переключилась на производство: автобусный завод тут, цементный завод там. Если Пекин все же предоставляет ссуду, то по-прежнему делает это через свои заточенные под политические приоритеты банки (Китайский банк развития и Эксимбанк КНР), но желательно после того, как под инициативу предоставят софинансирование местные партнеры или другие страны.

У перехода на новый курс, который стал прослеживаться в последние два-три года, две движущие силы. Во-первых, государства-получатели хотят видеть проекты, которые позволяют создать рабочие места и наращивать экспорт и промышленный потенциал. Во-вторых, китайские политические банки, которые традиционно финансировали инфраструктурные проекты, теперь предпочитают распределять свои риски. Но в каждой из стран Центральной Азии ситуация развивается по-своему.

Казахстан

Первая волна китайских инвестиций в Казахстан — в период с 2007 по 2013 год — была сосредоточена в основном на добыче углеводородов и строительстве трубопроводов для экспорта нефти и газа из Центральной Азии в КНР.

Между тем в последние три-четыре года инвестиции стали более диверсифицированными. Их часто называют «наращиванием промышленного потенциала».

Правительство Казахстана на протяжении многих лет тесно сотрудничает с Пекином, в приоритете — совместные проекты развития. Список за 2019 год включает самый широкий круг проектов, от химического машиностроения и строительства до сельского хозяйства и инфраструктуры.

Многие проекты являются инвестициями, в основном за счет средств китайского бизнеса и без каких-либо обязательств со стороны Нур-Султана. В их число входят новый китайско-казахстанский цементный завод с проектной производительностью 2500 тонн цементного клинкера в сутки; стекольный завод Orda Glass; и строящийся новый автобусный завод Yutong в Карагандинской области. Сфера производства сейчас является основным направлением экономической активности Китая в Казахстане.

Тем временем Нур-Султан постепенно погашает кредиты. Государственный долг сокращается, а инвестиции растут. Китайский банк развития продолжает предоставлять ссуды казахстанским государственным предприятиям, но теперь старается при этом привлечь и местные источники финансирования. Одним из примеров является завод по производству полипропилена стоимостью 2,6 миллиарда долларов, который сейчас строится в Атырау и финансируется дочерней компанией одного из казахстанских государственных фондов национального благосостояния. Компания заняла 2 миллиарда долларов у Китайского банка развития, а оставшуюся сумму выделила из собственных средств. После запуска завода, строительство которого поручено китайской компании China National Chemical Engineering Co., управлять им будет госкомпания КазМунайГаз (контрольный пакет акций которой принадлежит тому же суверенному фонду).

Китайские фирмы теперь также более успешно конкурируют за контракты на проекты, осуществляемые в Казахстане за счет европейского финансирования, включая солнечные и ветряные электростанции.

Узбекистан

Узбекистан стремится — за счет китайского финансирования — превратиться в лидера в сфере производства, а также переработки углеводородов.

Ташкент не публикует статистические данные о прямых иностранных инвестициях и внешних заимствованиях с разбивкой по странам происхождения средств. Но Министерство инвестиций и внешней торговли утверждает, что за период с 2018 по 2019 год общий объем прямых иностранных инвестиций вырос в 3,2 раза с 2,9 до 9,3 миллиарда долларов, на фоне большей открытости страны для международного бизнеса после смерти президента Ислама Каримова.

По сообщениям, Китайский банк развития пообещал внести 1 миллиард долларов в рамках международного консорциума, который предоставит 2,3 миллиарда долларов из необходимых 3,6 миллиарда на строительство завода по производству синтетического жидкого топлива. Данный проект — в рамках которого Китай является лишь одним из источников финансирования наряду с Южной Кореей, Японией и Европой — призван способствовать достижению Узбекистаном цели превратиться из экспортера углеводородного сырья в страну, способную обрабатывать это сырье, производя товары с добавленной стоимостью.

Кроме того, Ташкент подписал соглашение на 1 миллиард долларов с китайской государственной инвестиционной корпорацией CITIC Group и компанией Huawei о создании цифровой инфраструктуры для внутреннего использования. Согласно плану, первые 300 миллионов долларов пойдут на строительство завода по производству оборудования для наблюдения. Если проект будет реализован, Узбекистан превратится из импортера в производителя технологического оборудования.

Помимо этого, с 2016 года Китай потратил более 250 миллионов долларов на текстильные предприятия в Узбекистане, и выделил еще 130 миллионов долларов для этой отрасли. Китайские партнеры также построили в Узбекистане цементные заводы. Как и в случае с Казахстаном, сфера производства сейчас является основным направлением экономической активности Китая в Узбекистане.

Узбекистан — единственная страна в Центральной Азии, долг которой перед КНР, возможно, растет (за исключением, пожалуй, Туркменистана, но там ситуация настолько непрозрачна, что ни один внешний наблюдатель не знает истинных размеров долговой нагрузки Ашгабата). До смерти Каримова в конце 2016 года Узбекистан занимал за границей лишь небольшие суммы. Тем временем в 2017-2019 годах Эксимбанк, по сообщениям, выделил 144 миллиона долларов на строительство новых гидроэлектростанций, и планирует предоставить дополнительные средства. Китайский банк развития также, как сообщается, профинансировал покупку компанией «Узбекские авиалинии» трех самолетов Boeing 787-8 Dreamliner на сумму 309 миллионов долларов в начале этого года.

Таджикистан

В последние пять лет Китай перестал предоставлять правительству Таджикистана крупные кредиты.

Но хотя официальный Пекин «жмет на тормоз», китайские фирмы неуклонно продолжают наращивать инвестиции (иногда в форме совместных предприятий) в горнодобывающую промышленность, производство цемента, текстильную отрасль и сельское хозяйство. В отличие от кредитов Эксимбанка, таджикское правительство не обязано возвращать эти деньги. В рамках совместных предприятий китайские партнеры, как правило, обеспечивают большую часть капиталовложений, а таджикская сторона предоставляет землю и берет на себя получение разрешений от регулирующих органов. Правительство Таджикистана нередко предоставляет в этих случаях налоговые льготы или бесплатную землю.

В отдельных секторах за счет китайских инвесторов удалось значительно нарастить экспорт. Например, если в 2012 году добыча золота составляла 2,4 тонны, то 2019-м — уже 8,1 тонны, причем 70 процентов этого объема, по сообщениям, добыло всего одно китайско-таджикское совместное предприятие. Еще пример: в 2013 году Таджикистан произвел всего 30 тысяч тонн цемента, и импортировал около 3 миллионов тонн, а в 2018 году производство взлетело до 3,8 миллиона тонны, и страна даже отправила 1,4 миллиона тонн на экспорт. Практически весь этот цемент произвели китайские фирмы. Одна принадлежащая китайским инвесторам текстильная фирма утверждает, что является крупнейшим экспортером в Таджикистане по доходам в иностранной валюте. Производство серебра также увеличилось на 17 процентов в 2019 году.

Но небольшие размеры таджикского рынка и неблагоприятные условия для ведения бизнеса затрудняют реализацию крупных проектов.

На протяжении последних лет ряд китайских инвесторов заявляли о планах модернизировать алюминиевый завод ТАЛКО, крупнейший промышленный актив Таджикистана. Построенный еще в советские времена завод, потребляющий до 40 процентов всей генерируемой в стране электроэнергии, остро нуждается в модернизации. Власти внесли изменения в законодательство, разрешив иностранцам владеть акциями ТАЛКО, но предприятие остается под контролем семьи президента Эмомали Рахмона, и правительство хранит все условия соглашений (если они вообще существуют) в секрете.

Но есть одно исключение, где Таджикистану могут выставить счет. Речь о таджикском участке газопровода из Туркмении в Китай, так называемой линии D стоимостью 3,2 миллиарда долларов, соглашение о строительстве которой было достигнуто в 2013 году. Согласно данному соглашению, за функционирование этой ветки газопровода будет отвечать совместное предприятие государственной компании Таджиктрансгаз и Национальной нефтяной корпорации Китая. Если проект обернется убытками, таджикской стороне, возможно, придется погасить часть долга. С экономической точки зрения, линия D сейчас представляется менее целесообразной, чем во времена, когда было предложено ее построить, и работы по ее строительству двигаются медленно.

В случае реализации проектов по переоборудованию ТАЛКО или запуску линии D, китайская сторона будет владеть крупными паями в проектах, обеспечивающих значительную долю доходов таджикского бюджета.

Киргизия

Киргизия тоже стала брать меньше межгосударственных кредитов у Китая, но в данном случае это произошло из-за обеспокоенности киргизского правительства по поводу долгового бремени. Но, как и в случае с Таджикистаном, в страну течет постоянный поток частных инвестиций из КНР, за которые правительство Киргизии не несет никакой ответственности.

Крупные инвестиции поступают в нефтепереработку и добычу золота. Но приток капитала тормозится недоверием общества по отношению к иностранному бизнесу, особенно китайскому. В Киргизии крупные инвестиции сталкиваются с протестами, которые заканчиваются сворачиванием проектов, включая отмену в начале этого года инициативы по строительству логистического центра стоимостью 275 миллионов долларов.

Еще больше предпринимателей напугало то, что во время политических потрясений в Киргизии в прошлом месяце местные протестующие захватили китайские шахты. Это создаст трудности для нового президента в деле привлечения иностранных инвестиций. Китайские инвесторы в Киргизии и Таджикистане — это, как правило, компании, для которых это первый опыт инвестирования за границей и которые ищут рынки с низкой конкуренцией. Фотографии объятого пламенем только что построенного горно-обогатительного комбината в горах Киргизии вряд ли повысят уровень доверия и уверенности иностранных инвесторов.

Le Figaro (Франция): «Центральная Азия, объект желаний русских, китайцев ... но не европейцев!»

Если в XIX веке Центральная Азия была территорией «большой игры», то сейчас европейцы больше не имеют в этом геополитически важном регионе никакого веса ни в экономическом, ни в политическом плане. Страшно наблюдать за полным отсутствием у ЕС дипломатической стратегии, в то время как Китай и Россия продвигают свои интересы и готовятся к созданию новых альянсов.

Я провел две ночи в юрточном лагере в деревне Жыргалан, на востоке Кыргызстана. Всего в нескольких десятках километров от этого места проходят границы с Китаем и Казахстаном. Здесь под горными вершинами Тянь-Шаня, на берегах бесчисленных озер живут кочевники.

При подъезде к городу Каракол рядом со мной в маршрутке садится подросток. На вид ему лет пятнадцать, на нем, застегнутая на все пуговицы, безупречно белого цвета рубашка. Только пыль на его брюках и мокасинах, выдает в нем пастуха. Как и другие пассажиры, которые собрались на обочине дороги, он одет в свою лучшую одежду. 9 мая 2019 года Кыргызстан, как и все бывшие советские республики, готовится с размахом отметить годовщину окончания Второй мировой войны.

Глядя на этот пасторальный пейзаж я погрузился в мечты. Я представил себе, как мой молодой сосед гордо скачет по соседним долинам, ведя свое стадо, как это делали его предки. Но тут он достает из кармана модный Айфон. Несколько секунд спустя он полностью погружается в просмотр футбольного матча Ливерпуль-Барселона, состоявшегося два дня назад.

И я должен признать, что этот пастух совершенно не похож на лубочного персонажа из Эпиналя, с которым я его невольно сравнил. Наоборот — он само воплощение его родины, Кыргызстана, который, не отказавшись от своего прошлого и традиций, меняется с невероятной скоростью.

Расположенная в самом сердце «Шелкового пути» Киргизская Республика является ареной ожесточенной борьбы за влияние между великими державами. Глубокие исторические связи между Кыргызстаном и Россией повлияли на решение этой азиатской страны присоединиться к Евразийскому экономическому союзу в 2015 году. В то же время Кремль расширил свою военную базу в Канте, всего в двадцати километрах от Бишкека. Однако это не помогло скрыть тот факт, что в стране, в которой проживает более восьмидесяти этнических групп, количество россиян уменьшилось с 22% в августе 1991 года до 6% сегодня.

Для киргизов русского происхождения ностальгия по СССР огромна. «Это было благословенное время», — говорит Яна, медсестра из Каракола. «Все этнические группы мирно сосуществовали друг с другом, и деньги занимали далеко не первое место, которое они занимают сегодня в нашем обществе». Несмотря на глубокую обиду на американцев, «могильщиков СССР», и Горбачева, «слабого руководителя, который выполнял указания Запада», она и ее муж Арсен убеждены в одном: «Сегодня именно китайцы захватили власть в Кыргызстане».

В конце 2000-х годов Пекин инвестировал в страну всего несколько десятков миллионов долларов, но с тех пор эта сумма значительно возросла после запуска президентом Си Цзиньпином проекта «Один пояс, один путь»" в 2013 году. И в этом проекте, который должен утвердить мировое господство Китая, Кыргызстан, как ожидается, будет играть центральную роль. Поэтому в последние годы несколько миллиардов долларов китайских инвестиций вливались в киргизскую экономику, в частности за счет финансирования инфраструктурных проектов. 

Масштаб этих инвестиций таков, что государственный долг Кыргызстана Китаю составляет 703 доллара на душу населения в стране, где годовой доход составляет менее 1000 долларов. В этих условиях легко предположить, что экономические инвестиции дают Пекину и политические преимущества или, что еще хуже, грозят потенциальной потерей суверенитета Кыргызстана из-за долгов перед Китаем.

При этом удивительно наблюдать за уходом Запада из региона. В 2014 году США были вынуждены закрыть свою авиабазу, расположенную в Манасе, которая была для них очень важна во время их вмешательства в Афганистан. Разумеется, агентство США по международному развитию продолжает заниматься присутствием американцев в регионе, в частности через проекты по экотуризму, которые оно поддерживает. Но вложенные суммы несоизмеримы с китайскими инвестициями.

Что касается EC, то он демонстрирует свое полнейшее отсутствие в регионе. Если в девятнадцатом веке Центральная Азия была территорией «большой игры», в которой Британская и Царская империи занимались расширением своих зон влияния, то сейчас европейцы больше не имеют никакого веса ни в экономическом, ни в политическом плане. Страшно наблюдать за тем, что в таком геополитически важном регионе Европейский Союз не имеет никакой дипломатической стратегии в то самое время, когда Китай, Россия, Турция, Иран и Индия методично продвигают свои интересы и готовятся к переменам нашего мира при помощи создания новых альянсов и укрепления своих экономических связей. Европа замыкается в себе, увязая в переговорах по Брекситу и тратя все свои силы на решение внутриполитических вопросов.

В то время как выборы в Европарламент будут сопровождаться обновлением ведущих лидеров ЕС, в частности тех, кто управляет ее внешней политикой, важно, чтобы руководители европейских государств избрали такую Европейскую комиссию, которая бы обладала стратегическим видением. Если у нас нет достойной внешней политики в отношении Центральной Азии, как во многих других регионах, мы рискуем оказаться на обочине мира завтрашнего дня, и не сможем защищать наши интересы. Нужно срочно принимать меры.

На 80% вырос объем прямых инвестиций Китая в Казахстан

Больше 4000 контейнерных поездов прошли через Хоргос в этом году, сообщает zakon.kz со ссылкой на "Хабар 24".

Почти столько же вагонов с грузом пересекли коридор Китай – Казахстан – Европа через стык Достык – Алашанькоу еще в конце октября. Это на 45 % больше показателей прошлого года.

На ежегодной встрече с журналистами, в этом году она проходила онлайн, Чрезвычайный и Полномочный Посол КНР в Казахстане Чжан Сяо назвал трансграничное транспортное сотрудничество – самым ярким достижением 2020 года. По словам дипломата, COVID-19 стал не только испытанием на прочность, но и поводом для сближения государств. Пандемия коронавируса только укрепила отношения между Казахстаном и Китаем. В самое сложное время два государства не остались равнодушными и своевременно протянули друг другу руку помощи. 

Казахстанское Правительство и население своевременно оказали моральную и гуманитарную поддержку Китаю. Предоставленные гуманитарные грузы сыграли большую роль в борьбе с ковидом в первые недели вспышки. Мы очень ценим и навсегда запомним этот дружеский жест, - рассказал Чрезвычайный и Полномочный Посол КНР в РК Чжан Сяо. 

На фоне глобальных ограничений и экономического спада двум странам удалось преодолеть первую волну пандемии с плюсом. На 80% вырос объем прямых инвестиций КНР в казахстанскую экономику, составив 360 миллионов долларов. 

В числе реализованных и реализуемых проектов есть такие высокотехнологичные проекты, как производство автомобилей, электрокаров, рапсового масла. Товарооборот между Казахстаном и Китаем превысил 18 миллиардов долларов, увеличившись более чем на 2%, - добавил посол. 

Он подчеркнул, что это результат целенаправленных действий правительств обеих стран, принятых в течение последних двух лет. С учетом того, что коронавирусу все еще придется противостоять, Китай предлагает партнерам по инициативе "Один пояс – Один путь" формировать цифровой Шелковый путь.