Между Китаем и США разворачивается такой уровень конфронтации, который многие политологи именуют второй холодной войной. Только за последние дни Штаты успели внести на рассмотрение конгресса законопроект о санкциях против КНР под названием «Об ответственности за COVID-19», обвинить Пекин в попытках украсть американские разработки вакцины против коронавируса и устами своего лидера Дональда Трампа не исключить «полного разрыва» отношений с Поднебесной. Грозная риторика звучит в ответ и из Пекина: и хотя китайские власти официально не говорят о встречных санкциях, экспертное сообщество КНР призывает к максимально жесткому ответу на недружественные выпады из-за океана. Что из этого получится — в материале «Известий».

По всем фронтам

Внесение в конгресс США на этой неделе законопроекта о санкциях против КНР под названием «Об ответственности за COVID-19» вряд ли стало громом среди ясного неба.

И, собственно, просто перешел от слов к делу, предложив наделить президента полномочиями ввести ограничения против Китая (включая заморозку активов, аннулирование виз и запрет на IPO его компаний в США), если Пекин откажется от сотрудничества в расследовании происхождения коронавируса, не подтвердит закрытие всех рынков диких животных в стране и заодно не освободит политических заключенных в Гонконге.

14 мая сенат США одобрил другой антикитайский акт, посвященный правам человека в Синьцзяне. Это законопроект, поддержанный палатой представителей еще в декабре, позволит вводить санкции против чиновников КНР, ответственных, по мнению американцев, за организацию трудовых лагерей в специальном Синьцзян-Уйгурском административном районе КНР. К слову, американцам оказалась небезразлична и судьба еще одного китайского района — Тибета. На подходе законопроект, прописывающий поддержку США независимым выборам следующего Далай-ламы силами тибетской буддистской общины без вмешательства в процесс властей КНР.

Активизировались на китайском фронте не только законодатели, но и представители американского разведсообщества и силовых структур. 13 мая министерство внутренней безопасности США и ФБР опубликовали предупреждение, что Китай может начать кибератаки на сайты американских исследовательских институтов и фармацевтических компаний для кражи данных, связанных с вакцинами от коронавируса. А Пентагон вновь напомнил об экспансии Китая в Южно-Китайском море, пообещав к концу месяца вернуть в регион свой авианосец «Теодор Рузвельт», выведенный временно из строя эпидемией.

Апофеозом же всей антикитайской кампании стало последнее выступление Дональда Трампа. 14 мая в интервью Fox Business news глава Белого дома отметил свое разочарование неспособностью КНР сдержать эпидемию, добавив, что США «могли бы полностью разорвать отношения» с Пекином.

Чем крыть будут

Китайские официальные лица по традиции воздержались от встречных угроз. На последней пресс-конференции представитель МИД КНР Чжао Лицзянь призвал США прекратить «клеветать на Китай и дискредитировать страну» и «играть в эту бессмысленную игру обвинений». Говорить о вероятных ответных санкциях он не стал. Не ответили на этот вопрос «Известиям» и в китайском МИДе.

Зато в удовольствии порассуждать о возможном наказании США не отказала себе китайская пресса. Газета Global Times, давно играющая роль неофициального рупора властей, сообщила, что по меньшей мере четыре законодателя конгресса США и две организации будут включены в санкционный список Китая в отместку за судебные иски, которые американцы подали против Пекина в суд за ущерб, причиненный им коронавирусом. Газета даже назвала некоторых адресатов поименно.

— Я не знаю ни одного случая, когда Китай наказывал бы отдельных лиц. Инструментарий страны лучше подходит для наказания компаний или государств, но не отдельных людей, — поспорила с этим в беседе с «Известиями» директор China Power Project в Центре стратегических и международных исследований в Вашингтоне Бонни Глейзер. — В случае с конкретной страной китайцы могли бы просто сократить свой импорт продукции оттуда или обмены, выгодные этой стране.

В прошлом Китай именно так и поступал. Когда Сеул разместил у себя американскую систему ПРО THAAD, китайцам просто посоветовали отказаться от турпоездок в Корею и бойкотировать южнокорейские продукты, что тут же сказалось на экономике РК. Тот же маневр Пекин провернул на днях и с Австралией вслед за призывом Канберры провести независимое расследование причин возникновения пандемии коронавируса. Сначала появились предположения, что на фоне недружественных действий патриотичные граждане КНР начнут бойкотировать продукцию из Австралии, а затем Пекин «по техническим причинам» запретил импорт австралийской говядины и ячменя.

Не исключено, что похожая история может случиться с американским штатом Миссури, чьи политики сейчас особо стараются на антикитайском фронте. КНР, куда Миссури в 2019 году экспортировала товаров и услуг на $1,1 млрд и $775 млн соответственно, — для штата третий важнейший рынок сбыта. Неслучайно именно его чаще всего упоминают сейчас китайские СМИ в контексте ответных мер.

Вместе с тем опосредованный удар по торговле с одним штатом может поставить под вопрос жизнеспособность всей торговой сделки США и Китая, достигнутой большими усилиями в январе.

Всеобщий проигрыш

Вряд ли эффективной будет и попытка США расследовать действия властей КНР в начале эпидемии.

— Китай — независимая и суверенная страна. Она просто не будет участвовать в таком судебном процессе, — сказал «Известиям» эксперт кафедры восточноазиатской политики Колледжа гуманитарных и социальных наук Университета Хьюстон-Даунтаун Питер Ли.

Он сослался на случай с иском Филиппин против Китая в Международном трибунале по морскому праву, решение которого Пекин попросту проигнорировал. Пустой тратой времени эксперт счел и иск против Китая о возмещении ущерба.

По мнению эксперта, судясь с Китаем за ущерб от пандемии, США создают опасный прецедент: по той же логике многие в мире могут задуматься об исках с требованием возмещения ущерба, причиненного американским банковским крахом в 2008 году, который вызвал глобальный финансовый кризис.

— Должны ли европейские страны просить Россию о возмещении ущерба от последствий чернобыльской катастрофы? Страны Ближнего Востока имеют веские основания просить у Штатов компенсации за бедствия, вызванные их вторжением в Ирак, — подкрепил эксперт примерами абсурдность претензий США.

Как напомнил «Известиям» директор Центра военно-политического анализа в Институте Хадсона Ричард Вайц, беспокойство по поводу Китая нарастало в обеих политических партиях Америки в течение нескольких лет. Оно было связано как с недобросовестной торговой практикой Пекина и предполагаемым хищением интеллектуальной собственности, так и с его напористыми территориальными претензиями в отношении соседних территорий и наращиванием военного потенциала, а также с политикой КНР в отношении Тайваня, Гонконга и Синьцзяна.

— Шаги по противодействию этим китайским практикам будут продолжаться независимо от того, какая политическая партия контролирует конгресс и президента. Они могут включать в себя дополнительные экономические контрмеры, такие как тарифы и контроль за инвестициями, военное подкрепление США в Азиатско-Тихоокеанском регионе и стратегии противодействия дезинформации, — резюмировал Ричард Вайц.

«Несмотря на все усилия идейных борцов в Пекине и Вашингтоне, неприятная правда в том, что и Китай, и Соединенные Штаты, скорее всего, выйдут из этого кризиса значительно ослабленными», — обозначил на днях общемировые мрачные ожидания бывший премьер-министр Австралии Кевин Радд.

Neue Zürcher Zeitung (Швейцария): отношения между Китаем и США обостряются. Неужели дело дойдет до большой войны?

США и Китай приближаются к фазе повышенной военной опасности, пишут сотрудники Центра исследования проблем безопасности в Цюрихе. Пока мир занят борьбой с пандемией, эти две страны раскручивают спираль конфронтации. США чувствуют, что теряют влияние, а Китай жаждет вернуть «утраченные» территории.

США и Китай приближаются к фазе повышенной военной опасности. И хотя военный конфликт ни в коем случае не предопределен, к этой возможности следует относиться более серьезно, чем прежде

Азиатско-Тихоокеанский регион стоит на пороге решающего десятилетия. Уже сейчас вступают в противоборство проамериканская и китайская социальные модели. Шаткое равновесие, поддерживаемое ради благополучия мировой экономики, уступает место разгоняемой обеими сторонами конфронтационной спирали. Кризис из-за коронавируса только усиливает эту тенденцию.

Но всё это еще не является непосредственным началом поединка гегемонов в глобальном масштабе. Однако в ближайшие годы процессы в Азиатско-Тихоокеанском регионе будут накладывать отпечаток на характер международных отношений далеко за пределами этой части мира. Затронут они и Европу.

Уступит ли Америка свое господствующее положение в Восточной Азии Китаю как новой определяющий порядок державе? Или же США сумеют сохранить привилегированное положение? В нынешней ситуации с уверенностью предсказать ничего нельзя. Правда, вызванные коронавирусом экономические проблемы могут еще больше ограничить пространство для действий Соединенных Штатов и ускорить спад их влияния. Но и то, что китайский президент Си Цзиньпин выйдет «победителем» из кризиса, ни в коем случае не гарантировано. 

Страх перед «ловушкой Фукидида»

Под вопросом не только исход американо-китайской конфронтации. Неясно также, в какой форме будет разыгрываться это стратегическое соперничество. Многие ведущие политики и экономисты считают, что военный конфликт исключен. Но в действительности вопрос, долго ли американо-китайский конфликт будет оставаться ниже порога войны, остается открытым.

Тезис о том, что возможный переход положения гегемона от одного субъекта к другому может стать причиной войны, стар как мир и в то же время постоянно актуален. Его можно обнаружить еще в «Истории Пелопоннесской войны» Фукидида (431-404 до н.э.). В ней «истинной причиной» этого сравнимого с мировой войной конфликта он называет подъем Афин и страх спартанцев перед постоянно набирающим силу противником. В прошлое десятилетие гарвардский профессор Грэм Эллисон (Graham Allison) ввел этот тезис в научный оборот под термином «ловушка Фукидида» и широко использовал его при описании ситуации между США и Китаем.

Эта историческая аналогия у некоторых вызвала справедливую критику. Но не обязательно обращаться к греческим историкам и их современным толкователям, чтобы прийти к аналогичным выводам. То, что вероятность конфликта между государствами, воспринимающих себя стратегическими соперниками, сильно возрастает и что такие ситуации были причинами подавляющего числа межгосударственных войн, убедительно доказано современной конфликтологией. Но фактом является и то, что подобные соперничества не обязательно приводят к войнам. Однако вероятность военных инцидентов и кризисов в отношениях между США и Китаем может возрасти.

То, что вероятность войны в Азиатско-Тихоокеанском регионе будет нарастать, обусловлено не только структурными изменениями в соотношении сил, но и конкретными политическими решениями. В то время как первые вызваны бурным экономическим развитием Китая в последние тридцать лет, последние являются следствиями действий политиков, их интересов и внутриполитических факторов. Лишь комплексное рассмотрение этих факторов показывает, почему США и Китай сейчас движутся в своих отношениях к фазе, которая еще в большей степени чревата конфликтами.

Китай хочет иметь возможность победить

В Китае вот уже несколько лет военный бюджет растет быстрее, чем ВВП. Но только одно это необязательно носит угрожающий характер. Озабоченность вызывает скорее комбинация стремлений в области модернизации и роста вооружений с территориальной составляющей «Китайской Мечты» Си Цзиньпина. Она предусматривает возврат «утраченных» территорий в ближайшие годы. Это намерение находится в остром противоречии с представлениями о мировом порядке у США и большинства государств тихоокеанского бассейна.

Как в Вашингтоне, так и в Пекине сейчас превалируют националистические течения, проявляющие — хотя пока преимущественно на торгово-политическом уровне — тенденцию к эскалации, и это обстоятельство вносит свой вклад в обострение обстановки. Рассматривать этот процесс всего лишь как промежуточный, вероятно, неверно. Во-первых, Си создал себе предпосылки, чтобы остаться у власти пожизненно, во-вторых, США в своих отношениях с Китаем преследуют интересы, которые будут актуальными и после возможных перевыборов Дональда Трампа в ноябре этого года. 

Проблематичны в связи с вероятностью возникновения конфликта и процессы в военной области. На китайской стороне не только растет боеспособность Народно-освободительной армии. Не менее важны и продолжающиеся изменения в китайском военном мышлении. Самоуверенное, если не сказать агрессивное отстаивание Китаем своих территориальных претензий выражается не только в стремлении заставить Америку постоянно увеличивать расходы на возможную интервенцию, но и в желании обрести способность одержать быструю и решительную победы над вооруженными силами США в регионе. Народно-освободительная армия должна быть способна, прежде всего в воздухе и на море, одержать победу еще до того, как противная сторона полностью развернет свой военный потенциал.

Соответствующая этим задачам модернизация армии должна быть в основном завершена к 2035 году. Самое позднее в 2050 году китайская армия во всех родах войск и операционных сферах должна быть на «мировом уровне». Благодаря этому она наряду с американскими вооруженными силами и в качественном отношении станет уникальной армией.

Мучительные дискуссии о стратегии на Западе

Жаркие споры о том, как лучше реагировать на китайские амбиции, продолжаются в США до сих пор, хотя специалисты ведут дебаты уже много лет. Идея нанесения военных ударов по целям внутри Китая слишком проблематична из-за высокой опасности эскалации. То же самое относится и к идее противостоять возможной китайской агрессии морской блокадой. В последнее время все больше сторонников у идеи создания линии обороны вдоль «первой цепи островов» (от Японии через Тайвань и Филиппины до Борнео). Но как эти дебаты в ближайшие десятилетия отразятся на развитии вооруженных сил, пока не ясно.

Определить это важно еще и потому, что экономические расходы, связанные с коронавирусом, отразились и на обширном военном бюджете США. То, что пандемия временно приглушит и китайские амбиции, тоже полностью исключать нельзя. Но похоже, что в настоящий момент ситуации в западной части Тихого океана развивается в противоположном направлении. Китай пользуется тем, что Запад отвлекся на пандемию, чтобы усилить военное давление на Тайвань. Чаще, чем обычно, вооруженные силы Тайваня в прошедшие месяцы становились мишенью провокаций со стороны Народно-освободительной армии Китая.

Пока все еще преобладает мнение, что война скорее всего может начаться из-за ошибок в восприятии, неверных расчетов, ошибок или трагических случайностей. Но то, что США в конце 2020-х годов все еще будут в состоянии решить военный конфликт между Китайской Народной республикой и Тайванем в пользу находящейся в опасности островной демократии, весьма сомнительно. Не исключено, что в глазах элиты Коммунистический партии Китая привлекательность насильственного воссоединения Тайваня с континентальным Китаем скорее возрастет. Политики склонны прибегать к военным инструментам, когда есть вероятность, что конфликт можно выиграть быстро и с приемлемыми затратами.

Опасные иллюзии

Чтобы предотвратить войну в тихоокеанском регионе, не в последнюю очередь необходимо по-новому взглянуть на некоторые сомнительные утверждения. К ним относится — вопреки многочисленным мнениям ученых-специалистов в области политики и военного дела — и популярный тезис о «ядерной гарантии мира». Часто можно слышать, что само наличие ядерного оружия является эффективной профилактикой военных конфликтов между великими державами. Но этот тезис в высшей степени сомнителен, и не только после Каргильской войны между атомными державами Пакистаном и Индией в 1999 году. Еще до этого существовали справедливые сомнения в способности атомного устрашения автоматически предотвращать войны.

Если говорить конкретно об отношениях между США и Китаем, то это представление в своей мнимой простоте кажется особенно несостоятельным. Ядерное оружие действительно обладает действенным потенциалом устрашения. Но оно поможет предотвратить войну, если обе стороны будут уверены в том, что и военные акции с обычным оружием с некоторой долей вероятности могут развиться до ядерного уровня.

Однако такой уверенности в военной теории Народно-освободительной армии практически не чувствуется. Скорее наоборот: китайские военные теоретики проявляют в области контроля над эскалацией конфликтов пугающий западных наблюдателей оптимизм. Кажется, что они не сомневаются всерьез в возможности ограниченных региональных конфликтов ниже ядерного порога. 

В то же самое время и в американских дебатах о военных доктринах заметно преуменьшение значения ядерного фактора. При наличии самых разнообразных сценариев «входа в военные действия» ниже классического военного порога совершенно не исключено, что две державы когда-нибудь случайно ввяжутся в войну друг с другом, не продумав ядерный фактор детально.

На этом фоне и Европе следует отказаться от опасной иллюзии, а именно — от идеи, что войны между великими державами в принципе и необратимо остались в прошлом. «Война по недосмотру» — это лишь одна из возможностей. И мы не должны считать себя застрахованными от войн между великими державами, которые ведущие политики могут счесть неизбежными, необходимыми и многообещающими и поэтому будут целенаправленно их разжигать. В тихоокеанском регионе, с одной стороны, Вашингтон не отказался от намерения и впредь насаждать свои представления о порядке и подкреплять их военными средствами. С другой стороны, китайское руководство в последние десятилетия последовательно работает на то, чтобы однажды получить возможность поглотить спорные области.

Недооценка рисков

Многие западные политики пока не принимают всерьез проистекающие из этого последствия или ставят их позади экономических интересов. Вероятно, суверенитет демократического Тайваня их уже давно заботит меньше, чем хорошие экономические отношения с Народной республикой. Даже когда Пекин заявил, что Южно-Китайское море — это «синяя земля» и составная часть китайского туризма, и начал оспаривать в Восточно-Китайском море японские претензии на суверенитет, ведущие западные экономисты и политики рассматривали в своих прогнозах сценарии военных конфликтом лишь как теоретический остаточный риск.

«Лишь бы не накликать беду!» — долгие годы это был их девиз. Но подобная метафизика не отвечает реальным целям международной политики в области безопасности. При подобной «стратегии закрытых глаз и ушей» вероятность военного конфликта только возрастает. Это должно быть ясно Европе больше, чем что бы то ни было.